Улыбнитесь, вы уволены - Страница 58

В квартире яблоку негде упасть, из моего старого магнитофона громыхают мощные басы «техно», кто-то сдвинул мебель к стенам, и люди танцуют в центре гостиной. На кухне стоит пивной бочонок, в воздухе висит дым марихуаны.

— РОН! — в бешенстве ору я, проталкиваюсь через толпу едва одетых поклонниц, вращающихся под какую-то ужасную танцевальную музыку, и налетаю на Ганешу, которая выписывает замысловатые круги, стоя на моей тахте. — Что здесь делает весь этот народ? — кричу я ей.

Ганеша пожимает плечами:

— Празднуем выход сингла «Засора»!

Я нахожу Рона на пожарной лестнице; он курит косяк и треплется с парнями из своей группы, Рассом и Джо.

— Убери их всех отсюда! — требую я.

— Слышь, Джейн, расслабься. Обычная вечеринка.

— Рон, это МОЯ квартира. Ты не имеешь ПРАВА никого в нее приглашать.

Как раз в этот момент из гостиной доносится грохот. Похоже, кто-то разбил мои антикварные фарфоровые часы в форме кошки.

— По-моему, вам всем пора уматывать.

— Ну, старушка, успокойся.

— ЭЙ! — ревет кто-то у нас над головами. Это Хозяин Боб. — ЧТО ВИ ТАМ ДЕЛАЕТЕ?

— Отмечаем, чувак! — отзывается Рон. — Хочешь холодненького?

Рон предлагает Хозяину Бобу пиво через два этажа.

Хозяин Боб на секунду задумывается.

— Я СИЧАС ВНИЗ, — решает он, затягивая пояс розового махрового халата.

Чудесно. Превосходно. Только этого мне и не хватало.

— Вот видишь, Джейн? С людьми надо по-хорошему, они поймут, — наставительно говорит Рон. — К чему вся эта агрессия?

— ЭТО НЕ АГРЕССИЯ, — ору я.

— Старуха, тебе жизненно необходимо напиться, — советует Джо.

— Я звоню в полицию, — угрожаю я, но сама себе не верю.

— Джейн, может, тебе нужно поспать? — Рон кладет руку мне на плечо, я спихиваю ее.

— У Рона разбито сердце, — говорит Расс. — Его, может, пожалеть нужно.

— Ага, вечеринка называется «выход песни» дробь «скатертью дорога, сучка», — разъясняет Джо.

— Ты, не смей так о Мисси, — предупреждает Рон.

— Мне плевать, как называется эта вечеринка, — она закончена, — твердо объявляю я.

— Ну что? Разве я не говорил, что она все еще по мне сохнет? — Рон обращается к Рассу и Джо; те понимающе кивают.

— НЕПРАВДА, — протестую я.

— Джейн, все видели, как ты ревновала к Мисси, а теперь, когда она ушла, ты собралась подбить под меня клинья. Но послушай, все КОНЧЕНО, ПОНИМАЕШЬ? Просто меня к тебе не тянет. — Рон сочувственно треплет меня по плечу. — Тебе пора начать новую жизнь.

— Я начала новую жизнь, — беспомощно оправдываюсь я. — Это ты вечно ко мне приходишь. Это ты ко мне переехал.

— Я переехал ради Мисси, — парирует он.

— Меня к тебе уже давно не тянет, — возмущаюсь я.

— Конечно, куколка. Конечно, конечно.

Мне становится противно, и я возвращаюсь внутрь.

Хозяин Боб не рискнул спускаться по шаткой пожарной лестнице и зашел через широко распахнутую входную дверь. В одной руке у него уже пиво.

— Зачти это в уплату долга, — говорю я.

— О, ТИ МНЕ НАПОМНИЛА. — Хозяин Боб роется в кармане халата, наконец вытаскивает скомканную бумажку и подает мне.

— Что это? — Я беру ее двумя пальцами. Все, что коснулось его халата, инфицировано.

— УВЕДОМЛЕНИЕ О ВИСЕЛЕНИИ, ДА? ТИ ЗДЕСЬ НЕ ЖИВЕШЬ.

— Где ты на этот раз проигрался?

Хозяин Боб пожимает плечами:

— СОБАЧЬИ БЕГА.

— Прекрасно. Просто прекрасно.

— ЭХ, МОЙ ПЕСИК ПОШТИ ВИИГГАЛ.

— Это нечестно, Боб.

— ДЖЕЙНЗ, МОЙ БГАТ, ОН ПЛАТИТЬ ДВА МЕСЯЦА ВПЕГЕД ЗА ТВОЮ ХОГОШУЮ КВАГТИГУ. ЧЕГЕЗ НЕДЕЛЮ Я МЕНЯЮ ЗАМКИ, ДА? ЕСЛИ НЕ МОЖЕШЬ ПГЕДЛОЖИТЬ БОЛЬШЕ, А?

— Боб, я не буду конкурировать с твоим братом.

Похоже, спорить с ним бесполезно. Он поднимает пиво, как будто провозглашает тост за мое выселение, и делает большой глоток.

Сквозь грохот музыки доносится звонок телефона. Я еле раскапываю трубку под грудами использованных салфеток.

Это мама.

— Просто хотела проверить, все ли у тебя в порядке, — говорит она.

— Мама, конечно, у меня все хорошо, но где ты?

Я забираюсь в шкаф в прихожей: там относительно тихо.

— Со мной все нормально, не переживай.

— Мам, папа правда беспокоится о тебе, ему действительно жалко, что так вышло, — уверяю я, хотя он ничего подобного о своих чувствах не говорил.

— Джейн, у нас с отцом давно что-то разладилось.

— Мам…

— И мне нужно какое-то время, чтобы все обдумать, — добавляет она.

— Мам, может, тебе стоит поговорить с папой?

— Скоро поговорю, обещаю.

Кто-то налетает на дверь шкафа, и я пропускаю следующие мамины слова.

— Что? — кричу я в трубку, но слышу только гудки.

Потрясенная, я выползаю из шкафа.

Неужели бывает хуже?

Поднимаю глаза и вижу, что Ганеша намотала на голову мой шарф. Оглядев танцующих, замечаю в толпе еще кое-какую свою одежду. Когда я вхожу к себе в комнату, полуодетая парочка на моей незастеленной кровати перемешивает физиологические жидкости.

— Эй, вы! — ору я. — Оба вон отсюда!

Они даже не вынимают языки друг у друга изо рта, чтобы взглянуть на меня.

Комната превратилась в зону бедствия. Мой платяной шкаф обчистили, вещи разбросаны по полу, или беспорядочно висят на дверце, или примяты под парочкой, совокупляющейся на моей кровати.

Когда я пытаюсь вытащить из-под них свои любимые джинсы, сквозь грохот техно пробивается мощный стук в дверь. Я протискиваюсь через толпу к входу — на пороге стоит полицейский.

Я чуть не падаю в обморок. Жду, что он протянет мне ордер на арест за кражу со взломом. Вместо этого он, положив руки на пояс в нескольких дюймах от огромного пистолета, сообщает: «Поступила жалоба на шум, мэм».